29-31 :: модель :: гей, но не принципиально
это было забавно — ходить по школе хозяевами. вершить судьбы, разбивать сердца, устраивать почти_притоны, со своими шлюхами и блекджеком. забавно было смотреть на людей, собирающихся под ногами. забавно — тратить деньги на глухоту { наушники «лучший звук, без проводов, модель три тысячи» за баснословную сумму }, когда в двух шагах человеку не хватало на пропитание. мы были подростками снаружи, внутри — сворой жестокой и королевской, приученной вгрызаться, отрывая куски свежайшего мяса, пока жертва еще жива. мы знали, что никого не будет выше; что окажемся безнаказанны, даже если правда будет на чужой стороне; что весь мир, пока еще школьный, принадлежит безраздельно нам. я был — самый бедный среди богатых детей, ты — самый младший. свои изгои. в списке лучших на последнем месте. мне все равно нравилось, тебе — трижды нет.
мун тэиль, отец которого на таком-то месте в списке форбс, красавчик, спортсмен, понятное будущее — тебя это так сильно, неистово раздражало. ты не хотел знать, что такое бизнес. ты не хотел учиться в этой элитной школе, потому что слишком часто приходилось носить маску, менять маски: сегодня еще отвратительнее, чем вчера, и именно так выглядит прогресс на вершине горы. знаменитый мун тэиль мечтал не о всемирном господстве, головокружительном успехе, собственном деле — он мечтал стать невидимкой. исчезнуть со всех радаров. начать заново, надев не костюм с золотыми запонками, а растянутую толстовку, которая выглядела бы максимально по-гейски, и всем, абсолютно всем было бы на это насрать.
тэиль, солнце, ты всегда хотел быть мягким. кто так тебя воспитал? кто обрек на долгие годы страданий, о которых и рассказать никому нельзя? мы часто курили вместе, чуть в отдалении, и ты начинал с неуверенно брошенного «хен, знаешь», сразу же затыкался. думаешь, мы были друзьями?
все изменилось, когда телка { ты морщился, заслышав это слово, и давил улыбку неубедительную до краев } нашего главаря ворвалась в старший класс { тебя там не было }, принесла помятый уже журнал. «представляете, — сказала она. — отца тэиля арестовали вчерашним вечером». так развернулся ад.
тебя и раньше прекрасно знали, теперь — заинтересованно провожали сотни глаз, головы в синхрон поворачивались на твои шаги, шепот за спиной не затихал. мун тэиль, который упадет совсем скоро. мун тэиль, у которого отбирают семью, сбережения, дом, будущее. мун тэиль, в сторону которого не плюнул бы только ленивый. я не плюнул, но ты исчез слишком быстро, чтобы можно было помочь. куда ты делся? что делал все эти годы, пока наши жизни разошлись, превратившись в петляющую линию перпендикулярных рельс? я не знаю. интересоваться было откровенно лень { так и не смог тогда ответить на вопрос, друзья ли мы, а значит, не было смысла париться }, и забыл тебя. позволил вычеркнуть твое имя из памяти. ты того и хотел.
бойтесь своих желаний.
следующая встреча — случайный переулок, сигаретный дым, громкий бит за стеной, куда ни тебе, ни мне не было прохода. я тебя даже не сразу узнал. скелет в лохмотьях, от которого живого осталось — злые глаза, покрытые красными трещинами. я позвал тебя, ты послал меня к черту. гордый, что иногда признак крайней степени тупости. мы пререкались долго. почти подрались {ты поцарапал мне щеку, намереваясь разбить бровь, а на следующее утро пришлось коллегам врать. понимаешь, насколько ты придурок? }, и вышибала клуба, расположенного в двух метрах, вытурил нас обоих. «ну же, тэиль, ты слишком устал карабкаться в одиночку». ты посмотрел на меня в упор. и согласился осесть в квартире на пару дней.
странное обстоятельство. казалось, этого не хочется никому из нас: я любил жить один в холостятской берлоге, ты привык подыхать на улице. что сподвигнуло меня помочь? что сподвигнуло тебя согласиться? мы так часто ругались. я просил тебя найти работу, ты отбривал тем, что не умолял себе помогать. два барана, скорее даже — рогатых дьявола, и оба не собираются уступать. я пошутил про стриптиз, шлюх и большие деньги. пошутил, серьезно. а ты задумался.
когда забирают все, остается тело. ты знал, что красив. ты знал, что модели поначалу получают целое ничего. ты знал, что сможешь произвести впечатление, вспомнив старые навыки. ты все еще был горд, но почему-то зависеть от меня было страшнее, чем зависеть от агенства. и ты стал фотографироваться. съемка за съемкой. разные страны, жизнь в дешевых мотелях, больше заказов, лишь бы реже возвращаться домой. чем я тебя так раздражаю, тэиль? мы хоть друзья?
ты стал зарабатывать больше, даже задумался о собственном бренде — в будущем. ты сумел вырваться из круга сансары, отряхнуться, снова надеть свои маски, при этом сохранив лицо. ты, наконец, ходишь в толстовках, хоть уже и не по возрасту { всем, возможно, не плевать, зато плевать самому тебе }.
но ты все еще не съезжаешь с нашей квартиры, угрожая только с периодичностью раз в неделю. стараешься возвращаться в нее чаще, чем раньше. раздраженно ставишь передо мной чашку кофе по утрам — ее донышко дребезжит. огрызаешься. поправляешь волосы. рассказываешь истории, которые емко уместились бы в слово «пиздец». закатываешь глаза, когда соседка пятидесяти лет стреляет в нас убийственным взглядом { неспроста два тридцатилетних мужика проживают вместе }.
она ошибается — мы не любовники. и не друзья. мы все еще свора, и, когда в ней двое, намного проще изображать дружелюбных дворняг.
если вы так и не поняли, что между ними происходит — дайте пять, я тоже не понимаю. заявка не в пару, если это еще не понятно. но и бросать не буду — возможных эпизодов тут непочатый край.